Евгений Рогоза: «Будем работать больше, пафоса будет меньше»

Новый руководитель Дальневосточной дирекции «Росстроя» совмещает две должности: параллельно является спецпредставителем Минрегионразвития РФ. О том, какой он видит работу дирекции, Евгений РОГОЗА рассказал в интервью нашему корреспонденту.

Две должности в одном лице

— Евгений Владимирович, почему Вы в ранге только и. о. руководителя дирекции?

— Чтобы совмещать должности. Образно говоря, одной ногой я в Минрегионразвития, второй ногой — в дирекции. Это сделано специально, чтобы повысить статус руководителя дирекции и отношение к ней, чтобы показать, что я являюсь представителем министра регионального развития Виктора Басаргина. То, что вы наблюдаете последнее время, не «кадровая чехарда», как писали в газете, а последовательные шаги Минрегионразвития по усилению собственно структуры дирекции, через которую будут проводиться основные работы по строительству 500 тыс. кв. м Дальневосточного федерального университета. Кроме того, дирекция является координатором всех участников: в систему входят восемь госзаказчиков, и дирекция координирует их работу.
Сейчас предпринимаются шаги по организации работы дирекции — чтобы было поменьше пафоса, поменьше представительства, а побольше работы на стройплощадках. Поэтому у нас идут кадровые перестановки, по возможности, на наименее конфликтной почве. Если говорить об оценке деятельности предшественников, я не склонен отрицать все, что было сделано до этого. Да, были ошибки. Да, что-то было сделано не так. Я считаю, что главной ошибкой было отсутствие взаимопонимания с краевыми властями, не выстроены отношения с ними. А сегодня все, что происходит на территории строительства, должно быть согласовано с краевыми властями, мэрией Владивостока.

— Вы назначены в Минрегион РФ в апреле, но приехали только сейчас...

— С апреля я посвятил очень много времени работе с бюджетом. Я до этого работал в частном бизнесе, там все просто и понятно. Есть цель, под нее надо привлечь ресурсы — финансовые и людские. И реализовать. А здесь все, что связано с федеральным бюджетом и особенностями перечисления денег в виде субсидий в бюджеты Приморского края и Владивостока, — все это очень непросто. И 80% успеха — в грамотном оформлении «бумажек» в Москве. На мой взгляд, если что-то упрощать, хотелось бы упростить это прежде всего там. Но для этого надо менять целые блоки законов, которые регламентируют бюджетные потоки. И я с апреля занимался тем, что разгребал бумажные завалы, которые были там. Сегодня я вижу необходимость работать здесь — и я здесь.

— Подпись на документах о сдаче объектов в 2011–2012 гг. будет стоять Ваша?

— Я думаю, что подпись будет главы государства — того, кто принимал решение.

Владивосток или Челябинск?

— Будете ли Вы принимать участие в работе Приморского отделения партии «Справедливая Россия»?

— Я возглавлял «Справедливую Россию» в Челябинской области. Но после того, как получил предложение о работе в правительстве, я просто физически не смог совмещать эти две работы. Что касается строительства объектов саммита, то политика и экономика здесь совмещены точно не будут.

— Могут ли челябинские компании принять участие в подготовке саммита?

— До недавнего времени в пределах Уральского федерального округа было девять регионов-доноров, которые дотировали и кормили всю страну. А после кризиса произошла странная вещь. Если говорить конкретно о Челябинской области, то в структуре ее валового регионального продукта 67% — это продукция черной и цветной металлургии, еще 14% — это машиностроение. Как раз те отрасли, которые оказались наиболее подверженными кризису. И бюджет Челябинской области из профицитного мгновенно стал дефицитным, поскольку поступление налогов упало в два раза. Структура экономики Приморского края наименее подвержена кризису, хотя он и ее задел. Конечно, хотелось бы, чтобы уральцы работали и на строительстве объектов Олимпиады, и здесь. Но это определено законодательством: подрядчики выбираются через тендеры и аукционы. Победят челябинцы — будут работать, не победят — не будут.

— Вы в начале 90-х организовали такую мощную компанию, как «Монолит». Как она создавалась?

— С нуля. В начале 90-х годов четыре молодых человека познакомились на строительстве молодежных жилищных комплексов (МЖК). Потом была совместная работа по восстановлению разрушенных землетрясением в 1988 г.
армянских городов Спитак и Ленинакан. Когда советская система развалилась, возникло понимание: если хочешь нормально выжить, надо, подобно Мюнхгаузену, «брать себя за косичку и вытягивать из болота». Таким образом, эти четыре человека объединились и создали строительную компанию, которая с нуля вышла на серьезные объемы и работает в пяти регионах страны. И неоднократно мы входили в сотню лучших предприятий России.

— А как Вы попали в политику?

— Политика — это концентрированное выражение экономики. Если в экономике происходят неправильные вещи — я говорю о ситуации в свое время в Челябинске, — это толкает людей в политику. Политика — это альтернативная площадка, с помощью которой можно озвучивать мысли и идеи. Никогда не думал, что меня занесет на госслужбу, но в апреле я получил предложение от Виктора Басаргина. Оно мне было лестно. Строителей в стране много, а предложение курировать такие объекты, как строительство к саммиту АТЭС и Олимпиаде в Сочи, сделали именно мне. Честно говоря, я думал над предложением целых три дня, но, конечно же, согласился, потому что это новый уровень профессионального роста, новый уровень развития. Работа на таких объектах безумно интересна с профессиональной точки зрения. Мне уже довелось работать на восстановлении Спитака и Ленинакана, когда города строились практически заново. И вот новый масштабный проект... Мне сорок шесть лет, и я думаю, что в жизни мне удастся сделать еще многое.

— Как вам Владивосток в сравнении с Челябинском?

— Каждый кулик свое болото хвалит. Я люблю родной город, в котором прожил почти всю жизнь, и он для меня является местом, куда хочется постоянно возвращаться. Владивосток был закрытым городом. В Челябинской области тоже немало закрытых городов, где проектируется, изготавливается и хранится даже атомное оружие. Строились они в 50-е годы, не самые простые для страны. Но эти закрытые города были построены со вкусом и комфортом для людей, там жить комфортно до сих пор. Хаотичная застройка и отсутствие продуманного облика влияют на восприятие Владивостока. Может быть, как раз те объекты, которые будут построены к саммиту, придадут городу новый облик. Уникальные мосты, университет, обновленный аэропорт…

— Расскажите о своей семье?

— Я горжусь старшим сыном. Ему двадцать четыре года, он отучился в том же институте, который и я заканчивал. Тоже строитель. Потом он продолжил образование в Лондоне. Последние три года он в Магнитогорске. Мы создали там филиал, он — заместитель директора. Мы, создавая филиал с нуля, вышли там на первое место по объему введенного жилья. Жена у меня тоже строитель по образованию. Мы с ней познакомились в институте. В марте этого года справили серебряную свадьбу. Младший сын тоже строителем будет. Они сейчас живут в Москве. В общем, семья по всей матушке России разбросана — Магнитка, Москва, а я во Владивостоке.