Думать о координации общих усилий

Все в нашей жизни — предметы, явления, события — имеет свою историю: внушительную или краткую, увлекательную и не очень, касающуюся многих или сугубо личную. Не исключение и коммерческие предприятия и организации. Есть своя история и у реставрационно-производственной компании «Борей». И значительная ее часть связана с именем первого руководителя фирмы — Леонида Владимировича Полякова. Именно он является основателем компании «Борей», именно он нашел первые объекты для приложения усилий, именно он превратил небольшое предприятие в солидную многопрофильную реставрационно-производственную фирму.

Начало деятельности РПК «Борей» было положено в 1988 г., на самой заре развития частного предпринимательства в постсоветский период. Приступать к работе тогда приходилось буквально с нуля. Не было законодательной базы, регламентирующей коммерческую деятельность, не было внятных рыночных отношений, не было кредитно-финансовых структур, чтобы получить финансовую поддержку, не было… в общем, ничего еще не было.

Начинать деятельность в таких условиях могли только настоящие энтузиасты, люди, для которых работа является не только источником дохода, но подлинным делом всей жизни. Именно так относился к реставрации Л. В. Поляков. И именно поэтому деятельность его компании не была свернута из-за тягот переходного периода в отечественной экономике, но, напротив, развивалась эффективно и успешно. Да, были проблемы, да, возникали трудности и препятствия, но твердая уверенность в нужности и важности начатого дела, ответственность и профессиональный подход помогали преодолевать все возникающие сложности.

Результатом этого стало активное развитие компании «Борей», освоение новых видов деятельности, формирование высокопрофессионального коллектива сотрудников, внедрение недавно появившихся и совершенствование традиционных методов работ, получение все более масштабных и интересных заказов. Было налажено постоянное и плодотворное творческое сотрудничество с ведущими профильными проектными организациями: «Арххрам», «Моспроект», «Спецпроектреставрация». Сами за себя говорят объекты, на которых работали мастера «Борея»: воссоздание храма Христа Спасителя, обновление художественных витражей станции «Новослободская» Московского метрополитена, комплексная реставрация памятника, установленного в Смоленске в честь 100-летия победы в Оте-чественной войне 1812 г., изготовление колоколов для Свято-Троицкой Сергиевой лавры в Подмосковье, создание малых архитектурных форм для сада «Эрмитаж» и многое, многое другое.

Особенно значительный объем работ был выполнен по заказу Русской православной церкви. Это и восстановление и реставрация храмов, и обновление иконостасов, и отлив колоколов, и воссоздание внешнего декора. За столь плодотворную деятельность на этом поприще Л. В. Поляков был награжден церковными орденами Св. Сергия Радонежского II и III степеней, а также медалью Св. князя Даниила Московского.

Начало истории реставрационно-производственной компании «Борей» положено. Сегодня эта фирма пользуется безусловным уважением и авторитетом у коллег, партнеров и заказчиков. Ей поручают самые сложные и ответственные задания, зная гарантированно высокое качество выполнения работ. Ведь из деятельности и истории отдельных компаний, организаций, людей складываются жизнь и история всей нашей страны.

В 2004 г. фирму возглавил новый руководитель — Кирилл Сергеевич Горячев. Хочется от всей души пожелать, чтобы клиенты и коллеги оценили энергию и желание работать, которые и у коллектива компании, и у ее директора несомненно есть. Пожелаем же фирме «Борей» столь же славного и успешного продолжения истории, каким было ее начало.

— Кирилл Сергеевич, Вы возглавили «Борей» недавно: что успело порадовать вас на рынке реставрационных работ и что беспокоит?

— Многие вещи радуют. Интерес к возрождению российской культуры не ослабевает даже на уровне обывателя. Возрождаются церкви, реставрируются исторические здания. При этом работы для реставраторов остается много: например, в ходе подготовки к юбилею Петербурга были восстановлены и центр Петербурга, и Стрельна, и Петергоф, но до Ораниенбаума эта волна еще не докатилась, и там работа только предстоит. Также радует, что на рынке и в нашей компании есть профессиональные реставраторы, которые держатся за свою профессию. Нравится, что чаще приходится иметь дело с людьми, у которых есть художественный вкус и которые не стремятся смешивать все стили, чтобы получилось «цветасто и дорого». Это касается и моих коллег, и заказчиков.

Что, безусловно, огорчает — это жесткие сроки, которые не позволяют надолго «влезть» в объект и работать на нем в собственное удовольствие, чтобы восстановить его с максимальным приближением к подлинному. Бывает, что заказчик настаивает, чтобы здание было отреставрировано «как игрушка», не беспокоясь об исторической правде. А в противоречии заказчика, исполнителя и инспектора по охране памятников зачастую побеждает тот, кто платит. Огорчила ситуация на одном из наших объектов — здании старообрядческой церкви Покрова и Успения, построенной в начале XX в. До реставрации там было общество борцов, и предполагалось, что для спортсменов найдется новое помещение, а церковь будет передана общине. Однако помещения не нашли, и теперь борцы вернутся в отреставрированную церковь: в алтаре предполагается устроить ринг,а на колокольне — кабинет директора. Не нужны кресты, которые мы отреставрировали, — не будем же мы ставить их над рингом.

— Наверное, ситуация осложняется еще и тем, что историк и проектировщик стремятся сохранить все «как было» и мало озабочены потребностями заказчика, который хочет «все новое», а между молотом желаний заказчика и наковальней требований инспектора оказывается реставратор…

— У реставраторов с историками всегда был некий антагонизм. Историк хочет, чтобы здание несло «печати времени»,и даже предпочтет видеть его нетронутым. Реставратор же снимает эти самые «печати», восстанавливая, насколько это возможно, исходный вид. И хотя это делается на основании научных исследований, после каждой реставрации какая-то часть оригинальности уходит. Мы должны сохранить то, что было, но полностью сделать это невозможно, поэтому часто приходится искать разумный компромисс между двумя полюсами: например, церковь надо отреставрировать как можно скорее, к празднику. Но там фрески, и на их восстановление не хватит ни времени, ни средств. Сделать ли консервацию, закрыв живопись побелкой до лучших времен, и продолжить службы в обновленном здании? Или же начать восстанавливать и, поступившись быстрым результатом, сохранить историческую правду? К счастью, наша фирма была известна именно тем, что выполняла работу и в сжатые сроки, и без ущерба для качества.

— А где пройдет для «Борея» граница понятия «заказчик всегда прав»? Фирме важнее финансовое самосохранение или верность реставрационным критериям? Например, заказчик настаивает не просто на консервации росписей, а даже на замене штукатурки, и инспекторов уже убедил. И нужно или делать работу, или отказываться…

— Мы, конечно, вряд ли возьмемся за работу, за которую нам потом будет стыдно. Даже не вряд ли, а точно не возьмемся. Но если я и откажусь от нее, то найдется масса фирм, в крайнем случае бригада гастарбайтеров, которые снесут штукатурку не задумываясь. То есть я все равно обрекаю объект на разрушение. К счастью, такие дилеммы возникают редко: как правило, «заказчик тоже человек» — его можно убедить отказаться от крайней позиции. Если это не удается нам, то помогают специалисты органов охраны памятников — они не враги рода человеческого, а специалисты высокой грамотности, и обладают возможностью не только убеждать, но и принуждать к разумному решению.

— Какие задачи сможете выполнить силами коллектива, какие отдадите субподрядчикам?

— Как управленец я стремлюсь выстроить производственную цепочку под возможность работы в полном цикле, хотя бы для небольших объемов. Это позволяет и контролировать работу на крупных объектах, и ориентироваться на изменения рынка. То есть работать «на результат», а не просто «на процесс», потому что нравится реставрировать. Мы готовы взять заказ под ключ, но зачастую не можем сразу рассчитать объем работы, как, например, при строительстве панельного дома: каждый объект специфичен, ситуация может меняться даже в ходе работ. Поэтому, не развивая собственный штат до неуправляемых размеров, мы при необходимости привлекаем дополнительные силы. Например, у нас есть участок по реставрации керамики. Если нам попадется объект, на котором будут большие объемы керамики и собственных сил будет не хватать, я привлеку дополнительных работников, но не буду сильно зависеть от их квалификации — мои мастера всегда смогут проверить качество.

Определить границы наших возможностей непросто: очень многие заказы, поступавшие в «Борей», были таковы, что никто не знал, как к ним подойти, с чего начать. И тем не менее со всеми справились. Мне в какой-то степени даже мешает образование управленца — я как руководитель компании должен искать границы возможного для коллектива, тогда как мастера — специалисты по реставрации — могут меня поправить, объяснив, за какие задачи нам лучше не браться.

Но, что касается скульптуры, то нам доступна практически любая задача — наше предприятие находится на территории фабрики, где был изготовлен монумент Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Или металлоконструкции: мы сделали уже столько шпилей и церковных главок, что даже воссоздание металлического моста не выглядит для нас заоблачной задачей. Конечно, мы не измением специализацию на строительство мостов, но постараемся не отказаться от такого заказа. И это не абстрактный пример — некоторые наши партнеры, в том числе реставрационные компании, занимались переносом старинных московских мостов с трассы третьего транспортного кольца.

— Растет ли спрос на качественные «новоделы»?

— Мы изначально работали для Церкви, изготавливая утварь. Так как эти заказчики очень консервативны в своих пристрастиях, мы заимствовали для новых изделий мотивы из старинных образцов. Хотя многие настоятели и батюшки вполне спокойно пользовались утварью, изготовленной на потоке, каждый раз кто-то хотел, чтобы в его приходе подсвечники выглядели не так, как в соседнем. Так же и светский заказчик — кто-то из них хочет получить эксклюзивно сделанный «новодел», и мы от таких работ не отказываемся. Однако на поток такие изделия не ставим — каждый наш заказ не похож на предыдущий, и люди приходят в «Борей» именно за эксклюзивной, индивидуальной вещью. Если она сделана вручную и даже имеет некоторые шероховатости ручной работы, то тем самым она ценнее и дороже, чем штамповка.

— Насколько меняется сейчас кадровый состав в компании? Каких специалистов не хватает?

— Я сам иногда удивляюсь, насколько мала в нашей компании «текучка» — ее почти нет. Это даже плохо, потому что смена части работников позволяет привносить в компанию новые силы, не замыкаться. Заметная проблема в том, что реставрационные учебные заведения практически сошли на нет, и новых сотрудников приходится доучивать непосредственно в работе. Возрастной состав в компании сегодня «выше среднего», молодежи немного.

— А какова та молодежь, что приходит в компанию?

— Главный недостаток, и не только у молодых, в том, что хочется быстро и много заработать. На это подталкивают и жизнь, и естественное желание развиваться, но иногда приходящие к нам рассчитывают на слишком быстрый рост. Лишь те, кто остается работать и попадает в нашу корпоративную культуру, понимают, что овладевать профессией надо длительное время. Глядя на мастеров, которые десятилетиями достигали своего уровня работы и своего немалого вознаграждения, ученики тоже осознают, что «срубить и уйти» — не главное. Но есть и такие, кто изначально приходит за профессией, а не за деньгами, причем с ними работать интереснее, но и сложнее. С таким реставратором важно найти взаимопонимание, а не просто приказывать и проверять. Если внутри есть «горение», его нужно направить так, чтобы пламя не мешало другим. Главное — не погасить. Вообще нужно меньше думать за реставраторов об их конкретной работе — они сами придумывают, как ее выполнить.А моя задача — думать о координации общих усилий.