Академическая выучка плюс рыночная практика

На момент повальной переоценки ценностей, в период «перестройки», академиями и университетами себя объявлял каждый второй вуз, и лишь немногие помнили, что Академия наук в России только одна. Тем не менее преуспеть в агрессивных условиях новой России «ГипроНИИ РАН» смог не благодаря обаятельной аббревиатуре «АН», вошедшей в его собственное название.

Причина в другом: на нужды системы Академии наук денег в СССР не жалели, по-этому высокая наука имела возможность развиваться и строить, для чего и была сформирована система проектных организаций полного цикла. А отобраны в эти организации были те и только те, кто мог удовлетворить потребности высокой науки в зданиях, сооружениях, спец-объектах. Добавим также, что строительство объектов по линии Академии наук и Министерства образования («наукоградов», «атомградов», университетских городков и отдельных зданий, специальных объектов) велось если не «с избытком финансирования», то по крайней мере без жесткого диктата «блочно-панельной» стилистики, благодаря чему архитекторы разбросанных по Союзу отделений «ГипроНИИ» имели несколько больше возможностей для самовыражения, чем их собратья — проектировщики жилья для «простых смертных».

Это умение работать под жесткие требования Академии, освоенный полный цикл работ, относительная раскованность в стилистике и академический уровень работы позволили «ГипроНИИ РАН» занять уверенные позиции на всех тех рынках, которые оказались способны прокормить проектные организации после распада СССР. Плюс — снизившаяся, но все же сохранившаяся загрузка по линии Академии наук. Сегодня на архитектурных выставках столицы, вызывая ревность коренных московских проектировщиков, «ГипроНИИ» выставляет интересные, нестандартные работы — зачастую более десятка, — каждая из которых является «свежим словом», «акцентом» и тому подобным, как принято называть хорошие проекты. Чтобы не продолжать рекламный панегирик, передаем слово директору института Людмиле Алексеевне БАРЩ.

— Людмила Алексеевна, «ГипроНИИ РАН» — одна из немногих организаций, сохраняющих нелюбимую Правительством форму «государственного предприятия». Тем не менее, судя по качеству и количеству работ, институт чувствует себя успешно. Насколько принципиален для организации статус унитарного предприятия, таит ли в себе опасность преобразование в форму АО?

— Институт был основан еще в 1938 г. архитектором Алексеем Викторовичем Щусевым. Наше первоначальное название — «Академпроект», затем организация была переименована в «ГипроНИИ АН СССР», затем, с 1994 г., — в «ГипроНИИ РАН». С момента основания институт вел проектирование многочисленных зданий НИИ, академгородков, спецобъектов. За годы работы мы накопили уникальный архив — в нем представлены все генеральные планы застройки территорий, документированы многие уникальные решения. Находясь на хозрасчете, мы в ущерб прибыли содержим эти архивы за свой счет, но нельзя быть уверенным, что так же поступят новые возможные собственники организации. А утрата или снижение степени доступности архива для институтов Академии наук будет иметь неприятные последствия при эксплуатации, ремонте и реконструкции зданий и территорий. Кроме того, ряд наших работ связан со специальными тематиками исследований, поэтому архивные документы имеют статус государственной тайны. Эти работы ведутся и сегодня, в составе организации продолжает функционировать «Первый отдел». Документы в статусе государственной тайны в частные руки передаваться не могут, а следовательно, архив окажется разделен на открытую и закрытую часть.

Также нужно учесть тот факт, что сегодня «ГипроНИИ РАН» выбирает не только коммерчески привлекательные заказы, но и продолжает решать задачи Академии наук РФ. Сегодня Академия вошла в период активной реконструкции и развития, но ряд региональных отделений «ГипроНИИ РАН» прекратил свое существование, и в настоящее время мы выполняем работы на целом ряде объектов в стране, а также за рубежом. В том числе это объекты на Урале, в Сибири, Узбекистане. Эти проекты необходимы стране, но далеко не всегда коммерчески привлекательны — на некоторых небольших зданиях для частных инвесторов мы зарабатываем больше, чем на проектах реконструкции крупных НИИ. Безусловно, в случае преобразования в форму акционерного общества политика института может радикально измениться, что также приведет к значительным потерям.

Перестройка страны:
Перестройка гостиницы

— Насколько сложно оказалось институту войти в «перестройку»?

— Я проработала здесь всю жизнь.

После окончания института сразу пришла работать в «ГипроНИИ РАН» к талантливому архитектору Юрию Павловичу Платонову, с которым связана вся моя профессиональная жизнь и жизнь нашего института. Он принадлежит к плеяде тех зодчих, которые своим творчеством на протяжении не одного десятилетия определяли лицо московской архитектуры.

Начало моей профессиональной деятельности попало на годы так называемых «перемен» в архитектуре. При этом радикально решались одни социальные проблемы, но оставались в забвении другие. А смена направленности рассматривалась попросту как отрицание архитектуры как части художественной культуры.

Я могу лишь подтвердить то, что было в те времена хорошо известно профессионалам, а теперь, пожалуй, ясно и всему обществу. Архитектор лишился своей функции «главного строителя», призванного обеспечивать сочетание «пользы, прочности и красоты». Утвердился диктат примитивного подрядчика, а общая конъюнктура влекла его не к лучшему, а к наиболее простому технологически — пусть и ценой качества. Не одно десятилетие понадобилось для того, чтобы устранить перекосы этой искусственно учрежденной ситуации.И все это время архитекторов, с одной стороны, третировали, с другой же — возлагали на них вину за все просчеты и потерю эстетического уровня. В последние десять лет ситуация изменилась. Поэтому работы, реализованные в эти годы, приносят больше творческого удовлетворения.

Я вхождение в рынок пережила в качестве руководителя мастерской. Перестраиваться пришлось очень быстро и жестко. В начале 90-х гг. по заказу австрийских инвесторов мы выполняли проект реконструкции гостиницы Академии наук на Тверской улице в Москве. Нам предстояло из общежития сделать пяти-звездный отель. Мы вынуждены были принять условия контракта и работать в темпе, заданном западными инвесторами. С большим трудом удалось уложиться в сроки. Над предыдущими объектами работали по 10 лет, прорабатывая каждую дверную ручку, а тут сроки определялись месяцами, а иногда и днями. Пришлось расставаться с советскими привычками и работать в жестком режиме. Перестроиться удалось быстро, тем более что с этим объектом оказались связаны и наши первые профессиональные поездки за рубеж — для общения с западными архитекторами, инженерами, менеджерами. Конечно, не все удалось сделать сразу — вмешивались «законы Паркинсона», да еще с поправкой на российскую специфику. Кое-что переделали, что-то доработали. В процессе строительства обнаружили трубы канализации XIX в., дубовые, которые двести лет никто не менял, — пришлось срочно восстанавливать их. Но наши партнеры остались довольны — самостоятельно с таким проектом иностранцы вряд ли бы справились. А мы приобрели бесценный опыт, который тут же оказался востребован другими заказчиками. К нам стали поступать заказы на общественные, офисные, торговые здания. Затем возникли задачи комплексной реконструкции территорий.

— Кроме привыкания к жестким срокам, пришлось ли переучиваться в самой проектной работе?

— Чаще всего нет. Включение коммерческой составляющей в проекты дает возможность оценить результат при жизни автора. Это безусловно положительный аспект. Здания, которые строились до 1992 г., строились так долго, что когда, наконец, снимались леса, они оказывались безнадежно устаревшими, являя собой вчерашние представления об архитектуре, ее возможностях и об отношении автора к действительности. Многие проекты остались с тех пор возведенными до уровня 1-го этажа или в виде недостроенного каркаса.

Задумываясь над вопросом, какие стороны архитектуры являются определяющими в процессе создания постройки сегодня, приходится признать, что кроме эмоционального воздействия — это качество, функция и экономика. К сожалению, редко бывает, что все эти аспекты находятся в полном соответствии. Интересный пример, захвативший длительный период времени, — большая работа под руководством Юрия Павловича Платонова по комплексной реконструкции площади Гагарина и Крымской площади. Это крупные градостроительные задачи, в решении которых принимали участие несколько проектных институтов.В контексте этих реконструкций мы начали выполнять проекты конкретных объектов. Специфика архитектуры нераздельно связана с особенностями мышления человека, создающего архитектурные произведения. Архитектор в отличие от других профессий обладает особым складом мыслей, в которых проблема организации пространства является коренной. Так, в проекте реконструкции площади Гагарина использован принцип «проникающего движения», отработанный при проектировании здания Российской академии наук. На перекрытиях тоннелей 3-го транспортного кольца создана искусственная платформа, на которой с опорой на мощные конструкции, заложенные в тоннелях, будет возведен ряд объектов — многозальный кинотеатр, торговый пассаж, отель, деловой центр и др. Все объекты объединяются скверами, через которые будет проложен пешеходный маршрут от улицы Вавилова до автодорожного и железнодорожного мостов. Возникает система пассажей, пронизывающих общественные здания, объединенных внутренней пешеходной улицей. А все объекты транспортной инфраструктуры — железная дорога, третье транспортное кольцо — скрыты под землю.

Также мы активно участвуем в городской программе строительства жилья — на базе Домодедовского комбината железобетонных конструкций разработали удачную серию И-155. Строительство этих зданий ведет СУ-155. Важное отличие от традиционного массового строительства в технологиях сборного железобетона в том, что серия реализована с шагом несущих конструкций в 7,2 м, то есть мы получаем очень большие возможности по свободной планировке и можем подстроиться под любого заказчика. Элементы этой серии могут быть использованы в комбинациях с монолитной технологией. Комбинируются и рядовые секции, и башни; есть торцевые, угловые варианты секций, широтной и меридиональной ориентации.

Периодически выполняем и проекты социального характера. Например, проект колледжа для студентов, которые готовятся к работе с детьми-инвалидами. Многие дефектологи сами являются людьми с ограниченными возможностями, поэтому лучше могут понять проблемы своих будущих воспитанников. С учетом этого факта в нашем проекте предусмотрены меры, которые позволят инвалидам чувствовать себя в здании комфортнее. Не скажу, чтобы это проект был сверхвыгоден в коммерческом плане, но отнеслись мы к нему с повышенным вниманием.

Московская прописка для дельфинов

— А продолжаются ли проекты по линии Академии наук?

— Одна из таких задач, инициированная Российской академией наук, — строительство нового океанариума с реабилитационным центром для детей-инвалидов в Кускове, на Вишняковской ул. Исследования возможностей морских животных начались еще в годы войны — в частности, для диверсионной борьбы с военным флотом. На базе тех лабораторий возник Институт проблем экологии и эволюции РАН, специалисты которого принялись изучать дельфинов не только на предмет использования в «народном хозяйстве» военного флота, но и в созидательных целях. В частности, дельфины способны положительно влиять на здоровье — «дельфинотерапией» лечат аутизм, церебральный паралич. Поэтому в рамках всемирной программы «Здоровье — детям» Академия наук совместно с «Утришским дельфинарием» продолжает ряд научно-исследовательских работ. При недостатке собственной исследовательской базы ученым приходилось работать в том числе за границей, поэтому возникла идея создать в Москве современный океанариум с реабилитационным центром для детей-инвалидов, объединяющий научно-исследовательские лаборатории, сложную физиотерапевтическую лечебницу, а также зал для зрелищных мероприятий. Привлечены деньги как федерального бюджета, так и города Москвы.

По сравнению с теми работами, что выполнялись последние годы, этот проект довольно сложен. Комплекс включает дельфинарий, реабилитационный центр и аквариум млекопитающих, составляющие единое целое. Развлекательно-зрелищная часть — дельфинарий, позволяет проводить демонстрации обученных морских млекопитающих в развлекательно-образовательных программах для широкой публики, как для детей, так и для взрослых. Детский реабилитационный центр, включающий бассейн для контактов детей с обученными дельфинами, комплекс кабинетов тепло-, водо- и грязелечения, тренажерный зал и гостиницу для детей с сопровождающими взрослыми, предназначен для того, чтобы осуществлять коррекцию психофизиологического состояния детей с различными психоневрологическими расстройствами. В составе комплекса предполагается также выставочно-демонстрационный, научный и научно-популярный разделы для просветительской и учебной работы с детьми (инвалидами, школьниками, студентами).

Здание комплекса решено в виде двух сочлененных объемов — дельфинария со зрелищным комплексом и реабилитационного центра с аквариумом в виде объема сложной конфигурации подобного морской раковине с повышенным световым куполом над главным аквариумом.

— Вероятно, не всем научным объектам везет так же. Думаю, что спонсоров на линейный ускоритель в Протвине пока нет…

— К сожалению, такими объектами мы займемся еще не скоро: финансирование на многие передовые проекты поступает в крайне незначительных объемах. Тем не менее наши проектировщики сегодня работают на многих территориях объектов Академии наук. Ведется оценка возможностей строительства, анализ эффективности использования площадей. Требуется установить, не загрязнена ли территория: на площадках может остаться что угодно, вплоть до радиоактивных отходов. Не говорю уже о том, что такие территории зачастую застроены сараями и складами… Мы анализируем, какие меры необходимы для «реабилитации» таких площадей, где потребуется снос, где замена грунта. Таким образом, наш отдел НИР загружен достаточно плотно.

— Насколько обновляется кадровый состав?

— В составе только нашего института трудилось порядка полутора тысяч человек, а всего в системе «ГипроНИИ» в России и республиках СССР — до трех тысяч. Сейчас сохранились лишь немногие филиалы. В составе нашего института сейчас трудятся порядка 300 специалистов, несмотря на это мы сохраняем способность выполнять весь комплекс проектных работ. К сожалению, утрачен ряд научно-исследовательских направлений. Отдельная лаборатория занималась исследованиями в области вентиляции и кондиционирования для создания особо чистых производственных помещений. К сожалению, те специалисты, на которых держалась эта работа, ушли от нас навсегда — и возможные преемники данного направления смогут воспользоваться только сохранившейся документацией.

Еще в 60-е гг. в институте образовались творческие содружества, на основе которых сформировались мастерские, преобразовавшиеся со временем в комплексные проектные мастерские. Институт старается сохранить традиции, сложившиеся на протяжении многих лет. Атмосфера в мастерских товарищеская — всех объединяют общность интересов, желание сказать в архитектуре свое слово. Основу коллектива составляют опытные и энергичные специалисты от 40 до 60 лет, ответственно отвечающие за принимаемые решения.

За последние годы пришло много молодых специалистов, увлеченных, способных, самоотверженных. Каждый год я участвую в работе государственной аттестационной комиссии в МАРХИ, стараюсь выбрать лучших и приглашаю их на работу к нам в институт, тоже самое делает в МИСИ главный инженер-конструктор института Александр Сергеевич Никифоров. Таким образом, коллектив формируется по принципу создания слаженной команды архитекторов, конструкторов, инженеров.

— Как помочь молодым вписаться и в микро-, и в просто коллектив?

— У нас сложились традиции, которые позволяют конструктивно решать эти проблемы. Как правило, мы поручаем самостоятельную разработку небольшого объекта. Очень помогает система конкурсов, как внутри института, так и между другими проектными организациями. Недавно Союз архитекторов проводил в Суханово проектный семинар «Город на воде». Вся наша молодежь с удовольствием приняла участие в этом мероприятии. Мы обеспечили их строительными материалами, и они запроектировали и построили за три дня замечательную беседку, заняли призовое место.

Хочу в заключение сказать, что в институте практически нет текучести кадров. Основной кадровый состав — это люди, пришедшие после окончания института и ставшие мастерами, работая в нашем коллективе.