Требования к профессиональному статусу следует значительно повысить

Творчество Сергея Викторовича Цыцина интересно прежде всего потому что оно разнопланово и не укладывается в рамки или направления одного жанра. Вот в образе коттеджа угадывается лаконичность домашней дачной архитектуры, вот целый квартал ориентирован так, что в центре оказывается храм — и храм не подавляется монолитными высотками, а становится пространственной доминантой. Фасад секционного дома передразнивает-напоминает застройку «не первых» линий Васильевского острова, семидесятых годов позапрошлого века. Отличает эти проекты не «строительно-индустриальная», а живописная составляющая — явная печать образования в «репинке», в противовес стереотипному бездушно индустриальному подходу. Впрочем, образование С. В. Цыцин продолжил в прагматичном «Ленгражданпроекте». Как специалист оказался признан и востребован и до «перестройки» (в 1983 г. проект экспериментального посёлка Имоченицы на берегу р. Оять Ленобласти получил диплом «Лучший проект года» Союза архитекторов РСФСР), и после нее — сегодня его творческая мастерская проектирует и для Петербурга, и для ведущих строительных компаний Москвы: сегодня создано более 60 работ. Это интерьеры, коттеджи, таун-хаузы, высотные и сверх-высотные дома. Прорабатывается компоновка новых кварталов… Практически все выполненные проекты построены и строятся.

–Сергей Викторович, многие Ваши коллеги говорят о том, что на сегодняшний день в российской архитектуре сложилась ситуация эклектики, «поиска себя», реакции на прагматику эпохи развитого социализма. А так как «нет ничего нового под солнцем», как полагаете: выход из творческого поиска будет связан с зарубежными заимствованиями или национальными корнями?

Безусловно, новые рыночные отношения в обществе, в строительстве значительно расширили творческие горизонты зодчих, появились новые технологии, материалы и оборудование, повысились требования заказчиков к проекту. За последние годы были созданы предпосылки для создания выразительных объектов. Одновременно эйфория свободы после застоя частично открыла путь к поспешным, не талантливым реализациям, иногда ученически эклектичным, иногда представляющим из себя неудачные и вторичные взаимствования западных образцов.

 А ведь если обратиться к петербургской архитектуре XIX и начала XX века, то мы убедимся: хотя наши предшественники взяли многое из-за рубежа, они вышли на качественно новый уровень искусства. Даже при том что Ринальди, Тома де Томон, Штакеншнейдер и многие другие сформировались под влиянием западной культуры, в России они достигли расцвета своего мастерства и уровня творчества, который трудно встретить в Европе. Может быть, причина тому — благосостояние России и достойный уровень управления, но скорее специфика национальной души, устремленной к достижению прекрасного. По крайней мере судя по коллекциям картин, наши вельможи умели оценить прекрасное в живописи и скульптуре, которые порой на момент приобретения картины стоили копейки — так было и с Гогеном, и с Модильяни. Интересно, что об этом не любят говорить, но в личном общении, проходя залы Мариинского дворца, мои канадские коллеги, которые обучали нас некоторым современным технологиям строительства, признались: не мы, а они могут поучиться у нас строительному искусству. К началу XX века архитектура и строительное искусство достигли уровня, сопоставимого с сегодняшними «высокими технологиями» и развивались семимильными шагами. Примерами тому — практически все здания, построенные в начале ХХ века в Петербурге и его окрестностях.
 
— А не разорвана ли эта традиция сегодня, после десятилетий индустриального строительства?

— И да, и нет. С одной стороны, несмотря на определенную преемственность в строительной культуре, появление после революции новых стилей и ярких проектов, и продолжения работы части архитекторов-мастеров, уровень архитектурно-строительной отрасли в целом медленно понижался..

Хрущевский период характерен логическим итогом такой тенденции— появление однообразных кварталов из многоэтажных  унылых  железобетонных бараков.    Управленческая элита общества формировалась преимущественно из производственников, как следствие руководители строительных подразделений оказались в руководстве главков и министерств. Они начали формировать планы, которые были удобны для реализации. Отсюда проявился государственный интерес к уменьшению сложности, упрощению технологии, изделий и самих зданий. А по пути упрощения идти было нельзя — и если у нас работа была направлена на поточное изготовление серии, то во Франции заводы ЖБИ изначально планировались как автоматизированные комплексы, оперативно реагирующие на изменение оснастки под параметры проекта. Как следствие, архитектор не был скован типовой номенклатурой секций — завод оперативно подстраивался под проект. Наших же архитекторов заставили «мыслить секциями».

С другой стороны, неподражаемый и буквально дышащий творчеством Петербург был сохранен для современников и потомков, который является лучшим наглядным пособием не только по истории,  но и по воспитанию современного зодчего вне зависимости от времени в котором он творит.

— Но жилищную проблему небогатого населения «хрущевки» и выплывшие затем «корабли» все же решали…

— Да, решали, но сначала давайте разберемся: какую «проблему». При всей отлаженности плановой экономики в основу расселенческой политики легли ошибочные решения. Политические установки заставили по-своему размыть грань между городом и деревней, пренебрегать человеческим фактором, решать задачи в сжатые сроки. Не учитывалась мировая конъюнктура цен на энергоносители. В результате «хрущевки» строили и на Севере — где они обогревают космос, потому что имеют колоссальные теплопотери, и в Душанбе, где они насквозь прогреваются палящими лучами солнца, и в Москве и Ленинграде, которые представляли лицо страны. Поэтому согласиться с мнением о сугубо положительном значении «пятиэтажек» я не могу. Нация вложила огромные ресурсы  в строительство, но оказалось, что направление было выбрано ошибочное — подобно строительству Вавилонской башни. И если в западной Германии каждый поселок создавался как полноценная структура, с дружественной для проживания средой и учетом проблем занятости, то в наших поселках возникли чуждые людям и природе четырех-пятиэтажные дома, а деревни вымерли. И неверно думать, что в архангельской или нижегородской области старинные деревни вымерли из-за проблемы занятости — там всегда было и есть чем заняться…

— Каким же образом сегодня обеспечить качественное принятие решений — ведь решение жилищной проблемы недвусмысленно обозначено как государственный приоритет? Может быть, должен возникнуть некий коллективный разум в форме «архитектурной общественности»?

— Эту общественность должны составлять профессионалы, то есть активно работающие архитекторы — но откуда же они возьмут свободное время для этой общественной работы? Необходимо рассчитывать на систему чиновничества, а общественные организации должны быть «теневой» дублирующей силой, осмысляющей предлагаемые решения и выступающей в качестве консультанта и оппонента. Более того, считаю необходимым поднять планку права выходить на рынок самостоятельного проектирования. Сейчас создать творческую мастерскую может любой выпускник архитектурного вуза, не имеющий жизненного и профессионального опыта — и в зависимости от результатов его творчества будет формироваться лицо города или местности. Почему в древней Иудее не признавали пророков моложе 30 лет? Если ты пророк, то не торопись — проверь себя, формируйся, копи знания. Так же сформироваться должен и архитектор, причем не только в профессиональной, но и в личной плоскости. Место большинства выпускников архитектурных вузов — добротное проектирование на вторых ролях. Если же ты поработал в коллективе и чувствуешь, что готов трудиться самостоятельно — пожалуйста, но тогда ты будешь знать цену работе и не выйдешь с предложениями, которые подрывают ценовой рынок. Мы знаем, какого уровня экзамены необходимо пройти для получения лицензии — у нас нет и сотой части этого барьера. Например, в США сдают полноценный юридический экзамен, и это правильно: архитектор и проектная организация несет полную ответственность за построенное здание, мы пока не имеем наработанной юридической культуры. А ведь наша мастерская, как и некоторые другие архитектурные бюро, создает проекты, которые стоят сотни миллионов долларов — и результат вложений зависит от нас напрямую. Требования к профессиональному статусу следует значительно повысить.

Московский опыт строительного дела в рыночных условиях показывает, что градостроительный процесс можно вывести на весьма достойный уровень организации — наладить и градостроительный, и технологический контроль, учет земельных ресурсов. Этот опыт может быть применен в регионах, но необходима дифференцированная система градостроительной регламентации: нельзя, как прежде, причесывать под одну гребенку массовых проектов Москву и Сибирь: наработанные решения должны быть гибкими. Не только с точки зрения климатических условий, но и по экономическим параметрам наши регионы различаются весьма существенно, и уровень жизни экономической и административной элиты в некоторых областях по уровню потребления может соответствовать уровню жизни московского специалиста среднего звена. Следует заметить и тот факт, что в Москве, где мы сегодня проектируем несколько жилых комплексов, отслеживаются параметры обеспечения плотности застройки — этот опыт следует использовать и в других регионах, особенно если речь идет об ограниченных земельных ресурсах.

— Действительно, земли в крупных городах не хватает. Но нашу страну трудно упрекнуть в нехватке территории. Не целесообразнее ли, с точки зрения оптимизации стоимости строительства и гуманизации среды обитания, возврат к малоэтажному сценарию застройки, с освоением окрестностей городов?

— То есть возвращаться к тому, от чего ушли, решая «проблему»? В мире возникли и «одноэтажная Америка», и малоэтажная застройка Европы. Есть культура поселков и в России, но с экономической точки зрения малоэтажное строительство на современном уровне требований к жилищу в нашей стране развивается тяжелее, чем в Америке или Европе: у нас выше расходы на отопление и эксплуатацию, требования по снеговой нагрузке. Наши грунты промерзают глубже, а следовательно нужно учитывать пучинистые процессы, поэтому здания требуют массивных фундаментов. По этой же причине дороже обходится и строительство транспортной, энергетической сети. Да и строительные материалы для массового строительства, например гипсокартон, на западе дешевле наших порой в несколько раз. Поэтому нам, в отличие от наших зарубежных коллег, трудно перейти к экономичному строительству — и все эти факторы снижают тенденцию к развитию усадебного или коттеджного типа застройки: она в основном развивается в окрестностях богатой Москвы, и начали развиваться под Санкт-Петербургом. Темпы строительства и востребованность будут постепенно увеличиваться.

Можно ли сформировать малоэтажное жилье социального направления — это нужно считать не теоретически, а экономически заново на каждом примере. Для развития малоэтажного строительства в России необходимо создать государственные программы, используя экономические рычаги, льготные налогообложения, ипотеки и т. д.

Думаю, что не получат в ближайшее время слишком широкого развития таунхаузы — они воспринимаются европейским менталитетом, но непонятны россиянам. В нашей практике был случай, когда одну часть «пятна» мы застроили отдельно стоящими малоэтажными секциями, другую — таун-хаузами. На наш взгляд, обе части проекта были удачны: обеспечены подъезды и подходы, никто в окна друг другу не смотрит. Но, при сопоставимой экономике и качестве, отдельные дома были раскуплены намного быстрее.

Мне кажется, что перспективный, но пока недооцененный тип жилья — это именно низкоэтажная секционная застройка. Она не урбанистична, дает неплохие параметры с точки зрения плотности заселения территорий, позволяет найти комфортные решения для благоустройства. Мы можем достичь хороших показателей по инсоляции и балансу «зелень — жилье». Не требуется дорогих свайных фундаментов — мы можем закладывать фундамент-плиту. До 4 этажей здания можно строить без лифтов — в Париже такие дома никого не удивляют, и отсутствие лифта не является для здания значимым минусом при оценке объекта.

Окончание интервью С. В. Цыцина — в следующем номере нашего специального проекта «Строительство жилья. Оптимальный выбор».