Изыскания: о мужах благоразумных.

Давая в седьмой главе Евангелия от Матфея (Мф., гл. 7, ст. 24-29) определение «мужа благоразумного», Христос сравнил его со строителем, «который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне». Здание же, воздвигнутое неразумным застройщиком на песке, не выдержало натиска стихии — «и было падение его весьма великое». И хотя притчи Евангелия нужно понимать метафорически, буквальное воплощение притчи о муже неразумном и судьбе его постройки вполне возможно сегодня, когда погоня за рентабельностью заставляет выжимать максимум прибыли, какими бы геологическими сюрпризами не обладало «пятно застройки». Тогда как качественно проведенные инженерно-геологическиеизыскания позволяют компенсировать сюрпризы оснований, предложив надежные конструкции фундаментов, — то есть «построить дом на камне», что бы вместо него не заготовила природа в «пятне застройки».  О проблемах рынка изыскательских работ мы беседуем с руководителем одного из наиболее авторитетных изыскательских предприятий, генеральным директором треста «ЛенТИСИЗ» Михаилом Абрамовичем Солодухиным.

–Некогда «ЛенТИСИЗ» был одной из крупнейших изыскательских организаций в стране, — рассказывает наш собеседник. Работая с 1962 года, мы занимались изысканиями на территории всего Северо-Запада России, включая Ленинградскую, Мурманскую, Новгородскую, Калининградскую, Вологодскую и Псковскую области. По сравнению с другими изыскательскими организациями СССР мы обслуживали самую многочисленную по количеству субъектов федерации территорию. Принимали участие в задачах по ликвидации последствий катастроф: ташкентского и армянского землетрясений, чернобыльской аварии. После перестройки многие наши отделения начали работать самостоятельно, а головное предприятие «ЛенТИСИЗ» сосредоточилось преимущественно на работе в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Но объекты, на которых мы работаем, известны далеко за пределами города:  Балтийская трубопроводная система, петербургская КАД, вантовый мост через Неву, Мариинский театр. Мы проводили изыскания для многочисленных предприятий, созданных на иностранные инвестиции: это фабрики «Марс» в Подмосковье, Gillette и Ford в Ленобласти и ряд других объектов. Некоторые из площадок для новых производств готовятся с нашим участием и сегодня, а также ряд жилых объектов гражданского строительства, в том числе и для самых высоких жилых домов в Петербурге на Московском проспекте.

Петербург: вверх или вниз?

— Михаил Абрамович, бытует мнение, что Петр Великий неудачно выбрал место для города. Раньше имелись в виду наводнения, сейчас — инженерно-геологические условия. Тем не менее город уже дорос до уровня 25 этажей и может продолжить рост… Не следует ли ограничить каким-то разумным пределом этажность застройки?

— Об ошибке Петра говорить было бы неправильно. Мнение о проблемах в строительстве — не более чем обычные жалобы застройщиков, и жаловаться на грунты Петербурга — все равно что сетовать на свой возраст, не имея возможности его изменить. Все познается в сравнении: никто в Петербурге не вспоминает о цунами, оползнях, просадочных грунтах, карстовых пустотах…«Болото — это плохо» — эмоциональная, а не инженерная оценка. Считается, что во многих местах Ленобласти необходима выторфовка. Но между Вологдой и Архангельском есть места, где слои торфа составляют до 40 метров. В Москве имеется проблема карстовых пустот. Многие города — в сейсмически активных зонах… Таким образом, слухи о петербургских грунтах преувеличены: наши грунты действительно сложны, но при надлежащей инженерной проработке проекта позволяют возводить здания любой этажности. Высотная застройка в нашем городе ограничивается скорее идеологией архитектуры: в историческом центре строительство высотных зданий противоречит историческим традициям города. И, хотя на окраинах высотное строительство технически возможно, оно, по моему мнению, не украсит город: необходимо ориентироваться не только на нужды инвесторов, но и на потребности жителей, которым придется жить на высоте «птичьего полета».

— Тот же вопрос, но со «знаком минус»: а использование подземного пространства?

— Оно имеет в нашем городе большие перспективы, потому что позволяет историческому центру развиваться, не меняя облика. Каких-то специфических ограничений, связанных с грунтами, также нет. Иногда приводят пример «размыва» петербургского метро, но аналогичные проблемы могли возникнуть в любом другом городе, и сейчас именно в Петербурге накоплен опыт по преодолению таких препятствий.

Мне приходилось немало бывать за рубежом, в том числе в городах, где геологические условия напоминают петербургские. В находящемся недалеко от нас Хельсинки, кажется, полгорода отстроено под землей. По этому подземному пространству, где расположены кафе, магазины, кинотеатры и другие предприятия досуга, можно гулять часами, практически не показываясь на поверхности, а с учетом возможных на севере погодных условий это весьма важно. Наличие такого подземного «пассажа», а также подземных переходов для современного европейского города необходимо и потому, что позволяет существенно увеличить пропускную способность автомобильных магистралей.

— Правда, пока в городе не разработан единый генеральный план с учетом подземного пространства — хотя бы коммуникаций… Многие документы утрачены, поэтому без изыскательской работы определить, что лежит в земле, почти невозможно. Принимаете ли вы участие в работе над этим кадастровым планом?

— Что касается кадастра, то документ этот действительно необходим, и мы могли бы принять участие в его формировании. При возможности подаем заявки на соответствующие работы, которые заказывает городская администрация. Но специально мы к работе над кадастровым планом не стремимся, потому что загружены другими работами — теми же изысканиями. Говоря по правде, мы опоздали войти в рынок кадастровых работ, но не переживаем: пусть поработают другие компании. В нашем городе есть разные школы балета, почему не быть разным изыскательским фирмам?

Как снижать издержки

— Не подумайте, что мы призываем экономить на изысканиях, но каковы возможности снизить издержки строителей на этом необходимом этапе?

— Оптимизация вложений в каждое здание и сооружение, безусловно, необходима, но мы, изыскатели, находимся по другую сторону этого вопроса: мы должны предоставить объективную картину условий для будущего строительства. Мы не говорим «строить надо» или «строить не надо» — возвести дом, в принципе, можно даже на дне моря. Но по нашей оценке проектировщики должны определить, каковы допустимые решения и какова стоимость их реализации. А инвестор — оценить предложения и понять, может ли он вложить соответствующую сумму или нет.

Зарубежный опыт говорит о том, что если при усилении оснований и фундаментов стоимость этих работ растет по линейной зависимости, то стоимость затрат на «начинку» здания растет по экспоненте — это фасадная и интерьерная отделка, электроника, инженерные системы. Поэтому любой капитальный ремонт приводит к огромным затратам. Неудивительно, что согласно подходу зарубежных инженеров, здания должны практически не давать осадки, тогда как российская строительная школа допускает равномерную осадку на 8–10 см для жилого здания, а для сооружений типа дымовых труб — до 30–40 см. Не говорю о необходимости неразумных трат, но фундаменты должны быть достаточно надежны для того, чтобы в течение всего срока эксплуатации конструкций служить без нарушений… Многие европейские города приобрели печальный опыт по борьбе с проблемами фундаментов. Так, в Стокгольме в результате прокладки инженерных систем и транспортных коммуникаций произошло понижение уровня грунтовых вод. Как следствие, деревянные сваи, на которых стояли здания, разрушились: деревянные лежни столетиями могут сохраняться в обводненном грунте, но на воздухе утрачивают несущую способность. Начались неравномерные осадки, и фасады исторических зданий покрылись трещинами. Пример показывает, что современные здания надо обеспечивать такими основаниями, в надежности которых можно иметь уверенность на будущее.

— Вероятно, аналогичные проблемы возможны и в Петербурге? Каких сюрпризов можно ждать от петербургских оснований?

— Нужно учитывать как кратковременные последствия вторжения в подземную среду, так и долговременные факторы. Например, мы производим изыскания на новом участке. Предстоящая выторфовка приводит к разгрузке нижележащих оснований и их разуплотнению. Затем торф заменяется песком, то есть происходит нагрузка. Какие бы то ни было коммуникации, проложенные в грунте, в любом случае будут работать как дрены. Добавим асфальтирование территории, которая закупорит поверхность для атмосферных осадков, и получим понижение грунтовых вод.

Действительно, прогноз возможных изменений геотехнической обстановки не только желателен, но и обязателен, и наши предложения делаются всегда с учетом возможных изменений ситуации. Но, много поработав с зарубежными компаниями, мы усвоили один из самых важных принципов современного строительства — «не навреди». Застройщик должен стремиться как можно меньше вторгаться в рельеф, который создала природа, а строители обязаны сохранить эстетическую составляющую природного ландшафта. Это деликатное, культурное отношение к окружающей среде придет к нам, думаю, еще не скоро.

— Но не секрет, что наши строители более склонны видеть в «экологах» очередное обременение…

— Не думаю, что многие «благоустроенные» участки вокруг жилья выглядят лучше, чем естественная природа. Нас испортила громадная российская территория — ее просторы и богатства. Япония же, Скандинавия, страны Западной Европы научились ценить свою ограниченную территорию, и это же отношение к пространству приносят к нам. Думаю, что отношение к территории сменится лишь с приходом нового поколения.

— А в чем отличие технологий изыскательских работ в России и за рубежом?

— Методы изыскательских работ консервативны, причем консервативны в положительном понимании: они создавались в течение длительного времени. Меняется лишь техническое вооружение изыскателей, тогда как технологии остаются без изменений. Пожалуй, единственное отличие в том, что за рубежом, например в Японии, более активно используют неразрушающие методы изысканий, а мы предпочитаем традиционное бурение и отбор образцов. Что касается теоретической подготовки российских и зарубежных изыскательских компаний, она в основном находится на одинаковом уровне. Заметно отстает лишь наша промышленность, которая разрабатывает оборудование для исследований, но отстает так же не на фундаментальном уровне, а на уровне дизайна, эргономических, эксплуатационных свойств приборов. Так, некоторые из опробованных нами изделий функционируют, но «боятся» сырости, то есть непригодны для работы в полевых условиях, а значит использовать их бессмысленно.

— Какова сегодня ситуация с кадрами?

— Коллектив за время работы существенно постарел. Безусловно, со сменой поколений есть определенная проблема: люди, у которых подходит пенсионный возраст, стремятся сохранить работу. В ряде стран, достигнув соответствующего возраста, человек с радостью получает удостоверение пенсионера в день своего рождения и начинает новую жизнь: путешествует, занимается творчеством, а в нашей стране ситуация известна… Впрочем, постепенно коллектив обновляется. Если в прежние годы текучка составляла до 30% в год, то сегодня эта проблема решена: из нашего коллектива в год уходят лишь единицы, и то по каким-то особым причинам. Коллектив загружен и даже перегружен работой. Молодежь в основном набираем из Горного института, университета.