Формировать среду обитания.

«Головной проектный научно-исследовательский институт — 5» был создан в 1932 году для проектирования предприятий электротехнической продукции средств связи. Традиционная задача института — проектирование промышленных объектов, однако в решении задач гражданского строительства коллектив института также не является новичком: инфраструктура больших предприятий включала жилье, школы и поликлиники, дворцы культуры. Эта универсальность позволила институту пережить трудные 1990-е годы и занять несколько ниш рыка проектных работ. О работе института рассказывают его руководитель и ведущие специалисты.

Генеральный директор Вадим Брониславович Казаков:

— Несмотря на сокращение численности работников, что было неизбежно при переходе к рыночным условиям, сегодня мы, как и прежде, сохраняем основные направления деятельности: выполняем проекты от  разработки технологических схем до сметной документации, ведем сопровождение проекта до сдачи «под ключ». Портфель наших заказов изменился: примерно половину загрузки мы получаем от Правительства РФ, разрабатывая проектную документацию для стратегически важных инвестиционных объектов с государственным капиталом. Сейчас в Петербурге мы являемся единственной организацией, которая обязана выполнять проектирование промышленных объектов по заданию государственных органов власти. В Москве имеются еще два аналогичных института — «Мосэлектронпроект» и МГПИ. Работа с бюджетами не дает сверхприбыли, однако, в последнее время бюджет расплачивается вовремя или лишь с небольшими задержками, что позволяет нам эффективно задействовать потенциал института.

Вторая половина нашей загрузки — коммерческие проекты, по которым заключаем договора самостоятельно. Это объекты различного типа — жилье, торговые комплексы, реконструкция зданий и сооружений. В институте накоплен большой опыт работы как на территории страны, так и за рубежом. Вместе с тем, рост загрузки в последние годы заставил нас приступить к омоложению коллектива: до 20% наших проектировщиков закончили вуз недавно или работают параллельно с учебой на старших курсах. Идет непростой процесс передачи опыта молодым сотрудникам. Существенно изменился и технологический уклад проектных работ — практически вся проектная документация готовится на ЭВМ, чертежи и схемы печатаются с помощью современной множительной техники. Работаем не только для местного рынка — «электронная почта» позволяет взаимодействовать с другими регионами. В частности, выполняем ряд задач для Москвы. Это движение со временем в ногу позволяет надеяться на неплохие перспективы — так, к лету мы планируем увеличить от 30 до 50% объема нашей загрузки, при небольшом увеличении численности.

Занять прочные позиции в гражданском строительстве, несмотря на ряд сильных конкурирующих организаций, мы смогли благодаря сложившейся в институте сильной школе конструкторов, работающих в связке с творчески мыслящими архитекторами. Сам архитектор, как правило, формирует образ здания, «рисует картинку». Конструкторский же коллектив  выполняет черновую работу — оценивает предложенные конструкции и материалы на соответствие СНиПам, детально прорабатывает рабочую документацию. А так как далеко не каждая архитектурная творческая мастерская готова взять на себя эту сложную и кропотливую работу, заказчики доверяют нам, понимая, что взятые на себя обязательства мы готовы закрыть в полном объеме и в срок…

Учитывая специфику института, оказавшегося на стыке промышленного и гражданского строительства, мы попросили заместителя директора института Александра Николаевича Дюкова рассказать о видении проблемы выноса  промзон из города:

— Разделение территорий на предназначенные для размещения промышленных предприятий и расселения заложено в Генеральном плане развития города. Сегодняшняя политика  Комитета по градостроительству и архитектуре и ГИОП вызывает понимание — центральная часть города насыщена памятниками культуры, поэтому вкрапления промышленных предприятий в ней неуместны. Но на месте вынесенных предприятий не должно оставаться и «лакун». Думаю, что на месте вынесенных промзон необязательно должно создаваться только жилье — там будут уместны магазины, офисные центры.

Однако, говоря о вынесении предприятий за пределы города или областных центров, следует учитывать ряд факторов. Во-первых, это проблема занятости населения, особенно актуальная для области. Во-вторых, это проблема налоговых поступлений в местные бюджеты. Многие предприятия были созданы как градообразующие, а поселки возникли вокруг заводов, и ликвидация предприятий будет означать потерю рабочих мест для жителей. Понесут кадровые потери и заводы: перемещение площадки от места проживания работников на 10–20 км многих не устроит.

Безусловно, многие предприятия в настоящее время не удовлетворяют местных жителей с точки зрения экологии. Однако не следует смешивать воедино все устаревшие и современные заводы: специфика многих производств такова, что ни выбросов, ни  иных воздействий на окружающую среду они практически не создают. Так, в настоящее время в Московском районе Санкт-Петербурга по нашему проекту заканчивается строительство первой очереди фармацевтического производства жидких лекарственных форм: появление такого экологически чистого, высокотехнологического предприятия не противоречит регламентам. Недавно разработан проект реконструкции кирпичного производства недалеко от города. Завод будет буквально поднят из руин и сможет улучшить ситуацию с занятостью, станет стабильным налогоплательщиком. Это была большая комплексная задача для всего коллектива института.

На мой взгляд, огульно выносить все предприятия не стоит. При вынесении производств нужно думать, как создать рабочие места, соответствующие квалификации работающих на предприятии людей. Рассчитывать же на то, что места заводов и фабрик займут офисные центры, не приходится: некоторые американские города, где центры городов заполонила офисная недвижимость, буквально вымирают к 5 часам вечера. Трудно представить, чтобы устроило кого-либо, происходило в нашем городе, тем более, если мы рассчитываем на привлечение туристов…

Разговор о становлении и развитии архитектурного творчества коллектива мы продолжили с главным архитектором института, Татьяной Борисовной Ершовой:

— Так сложилось, что нашей специализацией в основном было промышленное строительство. В 90-е годы, когда объемы бюджетного заказа сократились, мы вышли на проектирование жилья. Конечно, во многих вопросах мы были новичками, но вначале 1990-х в той или иной степени новичками были почти все проектировщики, так как на рынке вместо малогабаритной квартиры появились новые типы жилья: элитные квартиры, таун-хаузы, коттеджи, мансарды, короткий счастливый момент, когда архитекторы творили, что хотелось и как хотелось. Перестраиваться для работы в новых условиях было непросто, многолетние наработки только мешали, приходилось все придумывать заново.

Первые заказы, с которыми  мы столкнулись — это проекты таун-хаузов, жилье нового типа для России и Петербурга: застройка такого типа существовала только в Прибалтике. Учиться пришлось вместе с заказчиками. Первые проекты были реализованы в пригородах и на окраинах города: в Лахте, Лисьем Носу, Ольгино...Позже сделали и два проекта таун-хаузов в охраняемой зоне КГИОП — районе Шувалово-Озерки, где по регламенту новое строительство запрещалось, за исключением расположения зданий на старых фундаментах. Отрадно, что КГА пошло нам на встречу, изменив регламент: наши проекты заметно оживили и разнообразили застройку территории. Один из последних проектов, который мы разработали — квартал из нескольких таун-хаузов на границе города. Сейчас он находится в стадии согласования. Проект разработан без «излишеств», по архитектурному стилю он ближе к конструктивизму — если мы в 90-е начинали с романтического стиля с крышами из металлочерепицы, скатами и мансардами, то сегодня подошли ближе к конструктивизму — проект получился   лаконичным. По крайней мере хорошо, когда архитектура малоэтажной застройки будет разной — найдутся заказчики, которые оценят и этот проект. Таким образом, опыт по проектированию малоэтажной застройки мы накопили, но пока этот тип жилья большого развития в городе не получил.

Довелось поработать в историческом центре города. Рядом с традиционной застройкой на Гаванской улице выполнили проект 7-этажного жилого здания. Это был обычный секционный дом на базе наработанных решений, однако со свободной планировкой: рынок уже требовал новых подходов к зонированию. Чтобы квартиры стали уютнее, чем в домах массовой застройки, пришлось поработать над пониманием, что такое уют в быту. Помогло изучение старых петербургских квартир эпохи модерна: так получилось, что институт обследовал много домов старого фонда, оценивая состояние их конструкций и возможность их реконструкции. Благодаря этой работе мы накопили интереснейшую информацию не только о планировочных решениях, но и о строительной культуре начала прошлого века и получили подтверждение, что культура строительного и проектного дела в Санкт-Петербурге сто лет назад находилась на европейском уровне.

Пришлось поработать и с мансардами — в начале 1990-х годов многие заказчики взялись осваивать эти пространства, хотя мало кто преуспел. Культура мансардного строительства, сложившаяся в XIX веке была прервана в советское время, когда нормы запретили использовать чердачное пространство для жилья. Результатом стало значительное отставание в практическом опыте приспособления чердаков и мансард под жилье от запада, который продолжал усовершенствовать этот тип помещений.

Проблема отставания от западных технологий заметна и в других направлениях строительства. Хотя российские архитекторы могут нарисовать картинку не хуже, чем их зарубежные коллеги, отстает строительный опыт, оборудование, материалы, законодательная база. Это отставание становится заметнее в высотном строительстве, которое очень плотно увязано с технологиями строительства. Когда начался бум высотного строительства, архитекторы города в лице КГА не смогли, на мой взгляд, дать достойный отпор желающим строить с нарушением регламентов.

Беспокоит тот факт, что тенденция некоторого пренебрежения в архитектуре отразилась в новом градостроительном кодексе. Этот документ последовательно защищает права прежде всего городских чиновников и строителей, но по какой-то причине в нем забыто понятие «авторский надзор». Если из строительного процесса выпадает понятие «архитектора», то сам процесс градостроительства может потерять смысл: цель работы архитектора — создавать среду жизни, приемлемую для человека. Хотелось бы возродить петербургскую традицию градостроительных советов, коллегиально решавших судьбу значительных проектов.

Мы же несколько последних лет опять вернулись к промышленному проектированию. Хотя и участвуем в проектировании жилья на разных стадиях и в разных частях: иногда это эскизный проект или предпроектные проработки, иногда, наоборот, только рабочая документация по чужим эскизам.