Президент ЗАО «ЭСНРПЦ»: «Реставрация — моя жизнь»

Предмет разговора располагает к лирическому вступлению — отступлению. Судьба реставратора сегодня и счастлива, и трудна: он возвращается домой в современную квартиру, где персональная ЭВМ соседствует с антикварным канделябром, но во сне его настигнет проблема, как ставить в шатровом храме «восьмерик на четверике», а ее сменит кошмар последнего проигранного тендера. Он думает, как расчистить слои живописи XVI века и не более ли важны слои века XVII, но оказывается, что в минфиновских эмпиреях денег ни на те, ни на другие не хватило, и уникальные мастера отправляются на благоустройство МКАД подобно тому, как физики из Дубны и электронщики Зеленограда ехали на овощебазу. Сегодня мало кто знает о полигональной кладке, тосканском ордере, а также сметах, путях выживания, потерях и необретениях российской культуры столько, сколько член-корреспондент РАЕН, заслуженный строитель России, президент ЗАО «Экспериментальный специальный научно-реставрационный производственный центр» («ЭСНРПЦ») Виктор Сергеевич Власов.

Немного о герое публикации. Он родился и вырос в московских Кузьминках, старинной усадьбе Голицыных. Говорит, что печальной красотой уходящей культуры XIX столетия проникся с детства: захотелось удержать если не прежний быт, то хотя бы великолепие архитектуры. Так состоялся выбор жизненной позиции, а значит и профессии. Вот уже три десятилетия он возглавляет «ЭСНРПЦ». Коллективы его высококвалифицированных каменщиков, плотников, столяров, гранитчиков, белокаменщиков, лепщиков, художников, литейщиков восстанавливали храмы, особняки, трудились и на других ответственных объектах, требующих искусных рук. Например, в загородной резиденции Президента РФ.

Цена полного цикла

— В 1971 г. по распоряжению Мосгорисполкома при ЦС ВООПиК была создана экспериментальная специальная научная реставрационная производственная мастерская для проведения реставрационных работ на памятниках истории и культуры в России. Здесь, в коллективе, для решения этой задачи объединились наука и производство. Научную часть мастерской представляли: археологи, искусствоведы, микологи, архитекторы, проектно-сметный отдел. Руководил этим подразделением наш прославленный архитектор-реставратор Петр Дмитриевич Барановский. Производство в то время возглавлял у нас не менее знаменитый инженер-реставратор Евгений Иванович Зуевский. Эти люди были моими первыми учителями в реставрации. В нашем коллективе было много молодых талантливых специалистов-реставраторов: главный архитектор В. Виноградов, ведущие архитекторы О. Журин, Е. Быковская, В. Пелевин, И. Гусев, начальник участка Крутицкого подворья В. Блажеев и другие.

Для того чтобы приступить к реставрационно-восстановительным работам на объекте, в первую очередь необходимо было провести комплекс научно-изыскательских работ. Искусствоведы изучали в архивах исторические материалы данного объекта. Археологи, микологи, физики, химики путем снятия позднейших наслоений методом зондирования поверхностей памятника определяли состояние объекта на данный момент. Архитекторы, инженеры-конструкторы проводили свои обследования сохранившихся строительных конструкций. На основании всех обследований разрабатывался проект реставрационно-восстановительных работ по данному объекту. После этого сметный отдел оценивал все виды работ по проекту и выпускал смету на производство работ. Только после этого приходили на объект высококвалифицированные специалисты-реставраторы, люди высокой духовности и патриотизма, ибо только такие могут возрождать из небытия памятники русского древнего зодчества России. Иногда у меня спрашивают, чем отличаются строители от реставраторов? Каждый специалист-реставратор индивидуально и творчески подходит к своему делу. Например, каменщик-реставратор при ведении реставрационных работ по каменной кладке неожиданно при расчистке обнаруживает следы более ранней кладки. Опыт подсказывает ему, что эта кирпичная кладка — раннего периода; значит, надо приостановить все работы и вызвать автора проекта, с которым можно решить, что делать дальше. Строитель-каменщик ведет свои работы уже по отработанным современным серийным технологиям, где нет никакого творчества; так же дела обстоят и с другими специальностями в строительстве.

Содружество науки и производства в одном коллективе дает возможность решать оперативно все вопросы, возникающие в процессе ведения реставрационно-восстановительных работ на объекте. По этой схеме нам удалось спасти от дальнейшего разрушения и уникальные памятники России: дворец музея-усадьбы князей Голицыных в Кузьминках, Успенский собор Троице-Сергиевой лавры, храм в Болдино Смоленской области, Крутицкое подворье, Кожевнические палаты, — вот неполный перечень объектов, которые мы воссоздали в творческом содружестве с наукой. Это содружество в те годы было самым оптимальным. Но по прошествии времени изменения, вызванные перестройкой в стране, коснулись и реставрации. Нас постоянно расформировывали, перестраивали и в конце концов объединили в огромное реставрационное объединение «Росреставрация», которое возглавил бывший главный архитектор одной из областных реставрационных мастерских господин В. М. Дворяшин.

Работать в этом огромном коллективе нам не нравилось, так как нас лишили творческой инициативы и оперативности. Появились ненужные бюрократические начальствующие надстройки, в связи с чем увеличилась отчетная система: мы отчитывались перед Трестом, Трест — перед Объединением и т. д. Большие отчисления из бюджета организации уходили на содержание аппарата этих структур. Здесь же, при Объединении, был создан институт «Спецпроектреставрация», в который были откомандированы наши молодые талантливые сотрудники из научных отделов. Это сразу вызвало большие осложнения в нашей работе, так как лишило нас оперативной помощи научных подразделений.

Но несмотря на неразворотливость этой системы, наш коллектив сотрудников возродил из небытия своим современникам памятники истории и культуры древнего зодчества, такие как: усадьбы Останкино, Коломенское, Кусково, Донской монастырь и много еще других. Прошли трудные времена, и нам, наконец, разрешили приватизировать свое предприятие и перейти на полный хозрасчет. Теперь мы стали акционерным обществом закрытого типа. Все ненужные начальствующие надстройки исчезли, и люди в организации сразу почувствовали себя свободными от их давления. Теперь мы стали собственниками своих материальных ценностей, в лучшую сторону изменилось отношение к труду и друг к другу. Мы сами теперь решали, как жить, упразднили административно-управленческий аппарат, сократили лишние статистические, отчетные подразделения, по-хозяйски составили план экономического производственного развития мастерской на ближайшие годы. Всем сотрудникам стало понятно, что мы правильно выбрали свой путь, что теперь конкретно от каждого зависит благосостояние его семьи.  Теперь все принадлежало нам, а когда человек является настоящим собственником своего имущества, то отношение к труду резко меняется. Вот теперь эта схема в нынешних условиях стала самой прогрессивной и действенной. Качество, культура производства реставрационно-восстановительных работ стали намного выше. По новой схеме работы наши специалисты восстановили и воссоздали вновь большое количество уникальных объектов; вот некоторые из них:храм Иконы Влахернской Божией Матери в Кузьминках, Казанский собор, Воскресенские ворота с Иверской часовней, Покровский собор (церковь Василия Блаженного), Исторический музей на Красной площади в Москве, храм Пресвятой Троицы в Карачарово, памятник гренадерам, павшим под Плевной, храм Святителя Николая в Заяицком, церковь Святого Мартина Исповедника в Москве. Воздвигнуты на Поклонной горе храм Георгия Победоносца в честь 50-летия победы нашего народа в Великой Отечественной войне и мечеть в честь погибших мусульман в Великой Отечественной войне, храм Дмитрия Солунского в поселке Восточный Московской области, а при содействии Президента РФ Б. Н. Ельцина в 1997 г. построена часовня Святых князей Бориса и Глеба на Арбатской площади. Все эти объекты, на которых были проведены реставрационные работы на высочайшем профессиональном уровне, правительством Москвы в разные годы награждены дипломами «За лучшие памятники». Работая по новой схеме, мы не только добились высоких производственных результатов, но и намного увеличили финансово-экономический потенциал семей сотрудников мастерской.

За всю свою деятельность (а это более 30 лет) наша организация воссоздала и отреставрировала более 120 памятников истории и культуры в Москве, Казани, Пскове, Нижнем Новгороде, Переславле-Залесском и других городах России.

— Кстати, о контроле качества работ: как в предметной области, сугубо экспертной, обеспечить проверку качества со стороны?

— Что касается контроля качества работ, то у нас он трех- и четырех-уровневый, действующий давно и неукоснительно. Прежде всего контролируем себя сами. «Совесть — лучший контролер». Дальше контроль за качеством работ осуществляют наши специалисты: ведущие архитекторы, инженеры-конструкторы; а от производства — технический отдел. Затем следующая инстанция, осуществляющая надзор за правильным ведением реставрационно-восстановительных работ и за их качеством, — это Государственная инспекция по охране памятников Москвы; со стороны заказчика тоже присутствуют контролирующие структуры. Периодически контрольные обмеры выполненных работ на объекте проверяют финансовые и правоохранительные органы, а сколько еще от общественности контролеров… — уйма, еле успеваешь поворачиваться.

На самом деле, кроме всех видов контроля, существует понятие чести, профессиональной гордости за выполненные работы.

Профессия наша — корпоративная, если хотите семейная, не массовая. Знание, умение передаются из рук в руки. При мне сменились поколения реставраторов: деды, отцы, дети, теперь пришли внуки. Это можно видеть и на примере нашей семьи. Дед мой у князя Голицына работал кузнецом в усадьбе Кузьминки. Отец тоже здесь же работал механиком. По воле судьбы вот уже более тридцати лет я веду реставрационно-восстановительные работы этого исторического памятника — шедевра русского зодчества; жена Татьяна помогает осуществлять экономическую политику организации, а сын Николай управляет в организации информационно-компьютерным центром; недавно появился на свет и маленький внук Саша, он, думаю, тоже продолжит наши семейные традиции в направлении реставрации. Не одна наша семья является примером потомственных реставраторов в организации. «Со стороны» на работу специалистов почти не принимаем. Берем только близких, знакомых, ну и, конечно, родных, — все они в основном коренные жители Кузьминок, почитающие свое историческое наследие. В процессе общения с этими ценностями люди становятся духовно преданными своему делу, которое от этого только выигрывает, а это и есть профессиональный самоконтроль — лучшая гарантия качества. Поэтому многие наши сотрудники отмечены высокими наградами, благодарностями, поощрениями от Президента РФ, Московской Патриархии, правительства Москвы.

Здесь отступление. И у самого Власова Виктора Сергеевича наград немало: «За трудовую доблесть», «Ветеран труда», «Заслуженный строитель России», «Почетный строитель России», награды Православного Духовенства, два ордена Преподобного Сергия Радонежского, орден Святого Станислава, две медали Святого Даниила Московского, Патриаршие грамоты. Патриарх Иерусалимский и всей Палестины Диодор I наградил в 1998 году В. С. Власова золотым крестом с короной и провозгласил его высшим таксиархом Святого ордена Православных крестоносцев в подтверждение его благочестивого отношения к Всесвятому Гробу и Святейшей Матери Церквей; медаль «За духовное единение» вручена главным муфтием России, Международная академия наук о природе присудила Виктору Сергеевичу почетное звание — знак «Рыцарь науки и искусств» и «Диплом разума, доблести, чести». Академия естественных наук избрала В. С. Власова членом-корреспондентом за возрождение историко-архитектурных ценностей.

— Многие Ваши коллеги-реставраторы отказывались признать себя «бизнесменами», считая, что в работе реставратора мотивацией является не прибыль (и тем более не страх), а совесть.

— Я так не считаю. Думаю, что совесть и прибыль являются неотъемлемой частью нашего дела. Без этих двух составляющих не будет успешного существования бизнеса в реставрации, да и в других сферах деятельности компаний. Кстати сказать, я являюсь членом Клуба православных предпринимателей под патронажем Патриарха Всея Руси Алексия II.

Чего не хватает из прошлого

— Виктор Сергеевич, вместе с романтикой реставрационного труда есть еще и его прагматика. Многие их Ваших коллег, в частности петербуржцы, недоумевают: каким образом можно определить фактическую стоимость работ, когда уже известна их расценка для объектов, выставляемых на тендер? Старинное здание до расчисток — «кот в мешке». Нашли позолоту — и уровень проблем возрастает на порядок. Упал фасад, который казался прочным, — как бы под уголовную ответственность не попасть… Получается, что рыночные механизмы отбора и оценки работ для реставрации несовершенны?

— Мои коллеги, петербургские реставраторы, правильно недоумевают, каким образом можно определить фактическую стоимость проведения полного комплекса реставрационно-восстановительных работ на первоначальном этапе. Я знаю, что в начале работы это никак нельзя определить,  так как в процессе реставрации неожиданно встречаются скрытые и непредвиденные ситуации. Например, при реставрации живописи XIX века, при расчистке красочного слоя  под краской обнаруживается фрагмент живописи XVIII века. Что делать дальше? Это решает Художественный совет организации, представители Государственной инспекции по охране памятников и комиссия Министерства культуры России. Такой кворум специалистов собирается, если только эта уникальная живопись представляет собою историческую ценность. Высокопрофессиональные специалисты дают документальные рекомендации по дальнейшему ведению живописных работ. В связи с этим появляются дополнительные работы и затраты, которые не могли определить на первоначальном этапе сметчики и их хозяева, в результате чего происходит удорожание первоначальной сметной стоимости объекта.

Обоснование удорожания первоначальной сметной стоимости объекта подтверждается официальными документами, комиссией специалистов из разных контролирующих структур. Такие скрытые и непредвиденные работы встречаются почти во всех направлениях реставрационных работ. Поэтому фактическую стоимость работ на первоначальном этапе никак нельзя определить. Это можно сделать только после сдачи объекта в эксплуатацию и при предъявлении исполнительной проектно-сметной документации. И ничего лишнего в эту смету спрятать нельзя. Некоторые думают, будто реставраторы сколько захотят, столько и запрашивают денег у заказчика. Это дилетантизм.

А насчет того, что может «упасть фасад при проведении реставрационных работ», — это исключено. Но если даже произойдет такой случай, то у нас в России в начале восьмидесятых годов двадцатого века был введен закон «Об уголовной ответственности за нанесение ущерба и порчу памятников архитектуры».

Что касается рыночных механизмов отбора и оценки работ для реставрации, то они не только несовершенны, но часто наносят вред историческому памятнику при реставрации. Эти расценки удобны договаривающимся сторонам.

— По поводу цен понятно, а тендеры?

— Эта проблема очень важна, и о ней надо сказать специально, потому что положение с реставрацией в Москве плачевное. Да и в Питере, и других регионах России, наверное, то же самое. Раньше Министерство культуры СССР самостоятельно, планово определяло, какая специализированная организация в республиках будет проводить реставрационные работы и на каких памятниках архитектуры. Сейчас этого нет, и меня такая ситуация тревожит, ведь реставрация — моя жизнь. Прежде были специализированные реставрационные объединения, сегодня за это дело берется кто попало, и зачастую при проведении тендеров на реставрационные работы получают заказы не организации за заслуги в этой области, а те, кто сумел договориться с заказчиком. Внешне все вроде бы прилично: конкурс, выбор претендентов. На самом деле, всё уже давно решено. Кто страдает от этих игр? Конечно, только уникальные исторические памятники древнего зодчества. Мы в эти игры не играем. Совесть, честь, долг перед нашими предками нам этого не позволяют. В связи с этими инсинуациями наша организация почти не имеет заказов, высококлассные специалисты нашего центра постепенно уходят. Главное, жаль, что более тридцати лет приходилось создавать по крупинкам этот коллектив специалистов-профессионалов. Обидно за Отечество и Державу!

— С Вашей точки зрения, есть ли выход из этого положения?

— Я думаю, есть! До революции в основном все памятники архитектуры находились во владении почтеннейших, высокообразованных, культурных людей России. Россияне всегда гордились своим историческим прошлым. Все памятники были в идеальном состоянии. Хороший хозяин всегда соблюдал правила эксплуатации своей недвижимости.

В настоящее время государство не может спасти разрушающиеся исторические памятники нашего народа. Если бы у меня была возможностьболее тридцати лет назад приватизировать бывшую усадьбу XVIII–XIX в.в.князей Голицыных в Кузьминках, то сегодня эта усадьба красовалась бы своим первозданным велико-лепием.

Мне хотелось, чтобы в нашей стране срочно приняли закон о приватизации исторических памятников архитектуры людьми с чистыми помыслами.

В законе должно быть обязательно предусмотрено предписание владельцу о воссоздании памятника в первозданном виде, владелец должен быть предупрежден об ответственности (вплоть до уголовной) за нарушение своих обязательств в использовании и эксплуатации объекта не по назначению.

Думаю, каждому владельцу приобретенного исторического достояния народа не захочется нарушать этот закон.

И в конце статьи прошу Вас разрешить мне через Ваш журнал поздравить коллег из Петербурга с наступающим Новым годом, пожелать им счастья, здоровья, творческих успехов в нашем благородном деле.