МЫ ТАКИЕ РАЗНЫЕ, И ВСЕ-ТАКИ МЫ ВМЕСТЕ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ПИТЕРСКОГО РЕСТАВРАТОРА МИХАИЛА МАТВЕЕВА

Мы, реставраторы, активно работаем в обеих столицах и посему можем непосредственно сравнить московского и петербургского заказчика. Вроде бы работа и там, и здесь одинаковая: восстановление, воссоздание, возрождение антиквариата — но… Питерские и московские заказчики очень разные. Очень разные культуры двух городов — здесь, в Санкт-Петербурге, более западная, а там совсем другая. И это — во всем. В архитектуре домов в пригороде Петербурга и в пригороде Москвы. В том, что люди, которые имеют одинаковый достаток, занимают одинаковое положение в обществе, обустраивают свой дом по-разному… Никому не в обиду будет сказано: Москва — более купеческий город, в Питере больше вкуса. Все-таки «окно в Европу», изначальная установка на «европейскую» столицу, строительство «по образу и подобию» внесли свой неизгладимый вклад в менталитет петербуржцев. Поэтому у нас — очень разные заказы. Здесь, в северной столице, частных заказов не так много, как в Москве. В Москве у людей и денег побольше. Здесь, в основном, мы работаем с бюджетными организациями, с музеями, с президентским представительством… А в Москве это, в основном, рестораны, банки — частные заказы, хотя бюджетные тоже есть, например, музей-квартира Пушкина. СТАРИНА: «НОВАЯ» И «СТАРАЯ»… Принципиально различен в этих двух городах и подход к так называемой старине. Здесь у нас, в основном, частные заказчики приносят антикварные вещи, которые нуждаются в реставрации: или помыть-почистить, или утраченные элементы восполнить, воссоздать патину и т. п. В Москве же люди хотят иметь новые вещи, но чтобы они были не хуже старых. Т. е. либо они приносят свои проекты, которые им сделали архитекторы, и мы работаем по уже готовому проекту архитектора, либо мы делаем свой проект. И здесь опять налицо различие московского и питерского менталитетов. В Питере — грамотные художники, работающие «в стиле»: если идет стиль ампир, то они делают новый проект именно в стиле ампир. В Москве же скорее работа над проектом строится «по желанию»: люди вроде бы создают классический интерьер, а вешают туда то, что им нравится. Так у них в одной комнате может быть готика, во второй модерн, в третьей — элементы современной культуры. Наверное, в Москве есть и абсолютно другие дома, но мне как-то не приходилось в них бывать. Хотя надо отметить, что, несмотря на все различия, и там, и там приятно работать. Главным все-таки остаются человеческие отношения между заказчиками и подрядчиком — когда человек сам понимает, что хочет получить, а люди, которые делают эту вещь, знают, как сделать эту вещь была на достаточном уровне. Так, например, в одном только стиле ампир существует несколько школ чеканки, и это принципиально важно. У нас недавно был прецедент, когда иностранец покупал антикварную люстру и решил ее немного подреставрировать. Показали нам. Очень неприятно было сказать человеку, что это абсолютно новая вещь. В итоге он ее не купил. При этом, естественно, мы потеряли выгодный заказ, но имя дороже. ЦЕРКОВЬ И РЕСТАВРАЦИЯ В работе реставратора есть особое, очень важное направление — Церковь. В этом отношении Москве проще: там все-таки больше денег и в самом городе практически все храмы приведены в порядок. Но в Москве около семисот храмов были вообще полностью уничтожены, у нас значительно меньше. Здесь, в Питере, — непаханое поле по реставрации церквей. Те храмы, которые имеют своих постоянных спонсоров, конечно, сделаны добротно и аккуратно. Но некоторые приходы, особенно те, которые находятся далеко от центра, восстанавливаются полностью своими силами: служители и прихожане сами и красят, и чистят, и, по мере умения, реставрируют. Сейчас некоторые бизнесмены понимают, что православной церкви нужны деньги, другим же это абсолютно не нужно. Мы, к примеру, сейчас восстанавливаем сени под икону Тихвинской Божьей Матери в Тихвинском мужском монастыре. И эти работы финансирует одно из петербургских предприятий. Или, скажем, Валаамское подворье, когда восстанавливало иконостас, нам помогали иностранные фирмы, в частности финские. Каждый вносит свой посильный вклад: кто-то помогает реально, кто-то чуть-чуть, а кто-то вообще не помогает. Я вообще не могу сказать, что современный бизнес тесно связан с какой бы то ни было религией. Иногда кажется, что у нас в России сам бизнес стал своеобразной религией — но только надеешься на одно, а получаешь абсолютно другое. Вообще в церкви особенно бизнес не сделаешь, потому что все-таки и деньги спонсорские, и деньги, которые собирает сама церковь в виде пожертвований, — небольшие. Я не скажу, что мы работаем бесплатно, но это, разумеется, и не то, что банкиру одеть люстрами дом. Абсолютно не идет в сравнение, хотя эта работа несравненно серьезнее и важнее. Такие заказы идут у нас фактически в себестоимость. Но я считаю, что это — наш своеобразный вклад в воссоздание православной церкви в России.